Военно полевые суды 1906

Репрессии, которые мы потеряли. К годовщине отмены военно-полевых судов

3 мая 1907 года завершили свою работу военно-полевые суды, введённые Петром Столыпиным во время революции 1905-1907 гг.

Слово «репрессии» давно и прочно увязано в массовом сознании с советской эпохой. У отдельных граждан складывается впечатление, что прежде в российской истории государство не санкционировало массового преследования по политическим мотивам. Это совсем не так: были и репрессии, и внесудебные органы ускоренного рассмотрения дел, и трудовые лагеря для тех, кому удавалось избежать расстрела или повешения. Сегодня, когда мы справляем 109-летие отмены учреждённых Столыпиным военно-полевых судов, стоит поговорить о том, почему одни репрессии мы помним, а другие – нет.

Революция

К тщательно лакируемой версии нашей истории «Балы, красавицы, лакеи,юнкера и вдруг ниоткуда – толпы большевиков» мы обращаемся довольно часто. Есть у неё ещё один изъян, – революция 1905-1907 гг., или, как её ещё называют, Первая русская революция. Поэтому толпы можно оставить, а «ниоткуда» придётся убрать.

Можно говорить, что началось всё с «Кровавого воскресенья», в учебниках так обычно и делается. 9 января 1905 года в Санкт-Петербурге началась всеобщая забастовка – рабочие направились к Зимнему дворцу с петицией. Петиция состояла из трёх групп требований: собственно интересы рабочих (8-часовой рабочий день, ограничение произвола собственников, расширение прав профсоюзов в управлении производством); общеэкономические требования (реформа налогообложения, отмена выкупных платежей за землю); политические (свобода слова, печати, собраний, религии, созыв сословного народного представительства).

Однако, как видно из требований, началось всё гораздо раньше. Петиция – это лишь более современное название челобитной, т.е. механизма коммуникации с верховной властью, которому в XX веке насчитывалось не менее 500 лет. Но как мы помним, после убийства Александра II был взят курс на укрепление, а не на ослабление самодержавия. С проблемами, отложенными Александром III, столкнулся Николай II.

С содержанием петиции правительство и царь были ознакомлены заранее, принимать её от рабочих не планировали, для охраны Зимнего была выставлены войска. Итог: не менее 130 погибших и умерших о ран.

В результате создалась наихудшая из возможных ситуаций. Рабочие только увеличили количество забастовок, подняв их на новый организационный уровень.

Все помнят лозунг 1917 года «Вся власть Советам!» А откуда вдруг взялись эти Советы в 1917-м? Впервые массово они начали возникать как раз весной 1905 года. В ответ власть отдельными уступками (закон о веротерпимости, согласие на созыв Думы, октябрьский манифест о даровании гражданских свобод) пыталась разрядить обстановку. А напряжение не спадало.

Как уже отмечалось, волна революционного террора 1901-1911 годов унесла около 17 тыс. жизней. 9 тыс. из них приходятся на 1905-1907 годы. Да и не только в терроре дело. Волнения постепенно перекинулись на военные части и флот (восстания на броненосцах «Потёмкин» и «Георгий Победоносец»).

Поэтому от пряников перешли к кнутам.

Реакция

19 августа 1906 года, через неделю после неудавшегося покушения на Столыпина на его даче на Аптекарском острове в Петербурге (сам глава МВД в результате взрыва бомбы получил лишь ушибы, но погибло 27 человек) по его же предложению вводятся военно-полевые суды.

Мера логичная: к концу 1906 года 82 из 87 губерний Российской империи находились на военном положении. В военно-полевых судах в ускоренном порядке рассматривали дела террористов и революционеров. Судили в таких судах офицеры, без привлечения свидетелей, прокуроров и адвокатов. К концу года осуждённым запретили даже подавать прошение о помиловании. Ускоренный порядок – это 48 часов на вынесение приговора и ещё 24 на его исполнение.

Закон о военно-полевых судах действовал 8 месяцев, 3 мая 1907 года он утратил силу, поскольку не прошёл утверждения в созванной к тому времени Государственной Думе. Однако на Кавказе и в Польше они продолжали действовать и после этой даты – уже под названием военно-окружных судов. Всего в 1906-1910 годах по приговорам этих судов казнили более 3700 человек.

Быстрота и массовость приговоров вкупе с авторством закона родили крылатые термины «столыпинский галстук» (т.е. виселица, выражение придумал кадетский депутат Думы Фёдор Родичев – гражданских казнили через повешение) и «скорострельное правосудие». Более 66 тыс. человек отправили на каторгу: прокладка железных дорог и строительство портов, солеварные производства, угольные шахты. Минимальный срок – 4 года, однако обвиняемые военно-полевыми судами обычно получали каторгу не менее 2 разряда (8-12 лет).

Результат и отношение общества

Жёсткие меры Столыпина по наведению порядка дали результаты, точно так же, как расправа Александра III над народовольцами в 1880-х. Хотя казарменное охранительство и репрессии в ответ на террор без попытки осмыслить причины этого террора с каждым разом приводили к большему количеству жертв. Тем удивительнее разница оценок государственных репрессий в разные периоды истории России.

К репрессиям 1930-1950 годов сегодня принято относиться как к чему-то небывалому, некоему разгулу кровавого безумия, дотоле немыслимого. Между тем, именно так современники относились как раз к действиям, приведшим к революции 1905 года, а также к мерам по её подавлению. И не только те, на кого надели «галстук» или приговорили к каторге, но и цвет общества: писатели, художники.

Валентин Серов “Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваша слава?”, 1905 г.

Против военно-полевых судов резко выступил Лев Толстой – в дореволюционной России это многое значило.

Разница восприятия

Почему репрессии 1930-1950 годов – это репрессии, а репрессии 1906-1910 годов – это просто исторические события, хотя их разделяет всего 20-30 лет? Почему Столыпин – эффективный менеджер и образец реформатора, а Сталин – обязательно кровавый тиран? Обычно как аргумент приводят массовость репрессий, но в этом случае он не работает. Для сравнения: за период 1825-1905 годов в России за политические преступления было казнено 160 человек, в 1906-1910 – 3700. В пересчёте на среднегодовые показатели – скачок в 370 раз.

Причина такой разницы восприятия – попытка воспринимать и трактовать историю дискретно, а не как цельный процесс. Выделяя в истории «правильные» и «неправильные» периоды.

Между тем, попытки создания дискретной истории вредны и антиисторичны по своей сути. Независимо от того, о каких именно попытках (кинематографических, публицистических или даже научных) идёт речь. И вот почему:

1. Когда мы говорим о конкретном событии – репрессиях времён Сталина или Столыпина – они остаются репрессиями независимо от того, чья фамилия стоит рядом.

2. У каждого события существуют причины и исторический контекст. Рассмотрение события вне контекста и в отрыве от причин не даёт его понимания, оно даёт лишь истерику по мотивам.

3. От попыток создать дискретную версию собственной истории всего полшага до отрицания государственности как таковой.

Военно-полевые суды, учрежденные Петром Столыпиным, как один из факторов сохранения Российской Империи

Пётр Арка́дьевич Столы́пин — государственный деятель Российской империи. В разные годы занимал посты уездного предводителя дворянства в Ковно, Гродненского и Саратовского губернатора, министра внутренних дел, премьер-министра.
В российской истории начала XX века известен в первую очередь как реформатор и государственный деятель, сыгравший значительную роль в подавлении революции 1905—1907 годов. В апреле 1906 года император Николай II предложил Столыпину пост министра внутренних дел России. Вскоре после этого правительство было распущено вместе с Государственной думой I созыва, а Столыпин был назначен новым премьер-министром.
На новой должности, которую он занимал вплоть до своей гибели, Столыпин провёл целый ряд законопроектов, которые вошли в историю как столыпинская аграрная реформа, главным содержанием которой было введение частной крестьянской земельной собственности. Принятый правительством закон о военно-полевых судах ужесточал наказание за совершение тяжких преступлений. Впоследствии Столыпина резко критиковали за жёсткость проводимых мер. Среди других мероприятий Столыпина на посту премьер-министра особое значение имеют введение земства в западных губерниях, ограничение автономии Великого княжества Финляндского, изменение избирательного законодательства и роспуск II Думы, положившие конец революции 1905—1907 годов.
Закон о военно-полевых судах был издан в условиях революционного террора в Российской империи. В течение 1905—1907 годов были осуществлены десятки тысяч террористических актов, в результате которых погибло более 9 тысяч человек. Среди них были как высшие должностные лица государства, так и простые городовые. Часто жертвами становились случайные люди.
Во время революционных событий 1905—1907 годов Столыпин лично столкнулся с актами революционного террора. В него стреляли, бросали бомбу, направляли в грудь револьвер. В описываемое время революционеры приговорили к смерти путём отравления единственного сына Столыпина, которому было всего два года.
Среди погибших от революционного террора были друзья и ближайшие знакомые Столыпина (к последним следует отнести, в первую очередь, В. Плеве и В. Сахарова). И в том и другом случае убийцам удалось избежать смертной казни вследствие судебных проволочек, адвокатских уловок и гуманности общества.
Взрыв на Аптекарском острове 12 августа 1906 года унёс жизни нескольких десятков людей, которые случайно оказались в особняке Столыпина. Пострадали и двое детей Столыпина — Наталья и Аркадий. В момент взрыва они вместе с няней находились на балконе и были выброшены взрывной волной на мостовую. У Натальи были раздроблены кости ног и несколько лет она не могла ходить, ранения Аркадия оказались не тяжёлыми, няня детей погибла.
19 августа 1906 года в качестве «меры исключительной охраны государственного порядка» был принят «Закон о военно-полевых судах», который в губерниях, переведённых на военное положение или положение чрезвычайной охраны, временно вводил особые суды из офицеров, ведавших только делами, где преступление было очевидным (убийство, разбой, грабёж, нападения на военных, полицейских и должностных лиц). Предание суду происходило в течение суток после совершения преступления. Разбор дела мог длиться не более двух суток, приговор приводился в исполнение в 24 часа. Введение военно-полевых судов было вызвано тем, что военные суды (постоянно действующие), на тот момент разбиравшие дела о революционном терроре и тяжких преступлениях в губерниях, объявленных на исключительном положении, проявляли, по мнению правительства, чрезмерную мягкость и затягивали рассмотрение дел. В то время как в военных судах дела рассматривались при обвиняемых, которые могли пользоваться услугами защитников и представлять своих свидетелей, в военно-полевых судах обвиняемые были лишены всех прав.
Подавление революции сопровождалось казнями отдельных её участников по обвинению в бунте, терроризме и поджогах помещичьих усадеб. За восемь месяцев своего существования (закон о военно-полевых судах не был внесён правительством на утверждение в III Думу и автоматически потерял силу 20 апреля 1907 года; в дальнейшем рассмотрение дел о тягчайших преступлениях передавалось в военно-окружные суды, в которых соблюдались процессуальные нормы производства) военно-полевые суды вынесли 1102 смертных приговора, но казнено было 683 человека. Всего за 1906—1910 годы военно-полевыми и военно-окружными судами по так называемым «политическим преступлениям» было вынесено 5735 смертных приговоров, из которых 3741 приведён в исполнение. К каторжным работам приговорено 66 тысяч. В основном казни приводились в исполнение через повешение.
Масштаб репрессий стал беспрецедентным для российской истории — ведь за предыдущие 80 лет — с 1825 по 1905 год — государство по политическим преступлениям вынесло 625 смертных приговоров, из которых 191 был приведён в исполнение. Впоследствии Столыпина резко осуждали за столь жёсткие меры. Смертная казнь у многих вызывала неприятие, и её применение напрямую стали связывать с политикой, проводимой Столыпиным. В обиход вошли термины «скорострельная юстиция» и «столыпинская реакция». В частности, один из видных кадетов Ф. И. Родичев во время выступления в запальчивости допустил оскорбительное выражение «столыпинский галстук», как аналогию с выражением Пуришкевича «муравьёвский воротник» (подавивший польское восстание 1863 года М. Н. Муравьёв-Виленский получил у оппозиционно настроенной части русского общества прозвище «Муравьёв-вешатель»). Премьер-министр, находившийся в тот момент на заседании, потребовал от Родичева «удовлетворения», то есть вызвал его на дуэль. Подавленный критикой депутатов Родичев публично принёс свои извинения, которые были приняты. Несмотря на это, выражение «столыпинский галстук» стало крылатым. Под этими словами подразумевалась петля виселицы.
В итоге, вследствие принятых мер, революционный террор был подавлен, перестал носить массовый характер, проявляясь лишь единичными спорадическими актами насилия. Государственный порядок в стране был сохранён.
Как считаете, действия Столыпина были необходимостью для того времени? Или он все-таки перегнул палку?
ВНИМАНИЕ: не забудьте, добавиться в друзья, чтобы не пропустить полезную информацию.

Военно-полевые суды 1906-1907 годов

1 сентября (19 августа) 1906 года по инициативе П. А. Столыпина в порядке междумского законодательства в соответствии с 87 статьей Основных законов Российской империи было принято «Положение Совета министров о военно-полевых судах» для ускорения судопроизводства по делам о гражданских лицах и военнослужащих, обвиняемых в разбое, убийствах, грабеже, нападениях на военных, полицейских и должностных лиц и в других тяжких преступлениях, в тех случаях, когда за очевидностью преступления нет необходимости в дополнительном расследовании. Военно-полевые суды вводились как чрезвычайная мера в борьбе с революционными выступлениями и террористическими актами, число которых в 1906 г. возросло. Непосредственным поводом послужило взрыв дачи Столыпина на Аптекарском острове 12 августа 1906 г., при котором погибли 27 человек и были ранены 32 человека, в том числе сын и дочь Столыпина.

Военно-полевые суды вводились в местностях, объявленных на военном положении или положении чрезвычайной охраны. За 1906-07 годы они были введены в 82 губерниях из 87, переведенных на военное положение или положение чрезвычайной охраны.

Военно-полевой суд состоял из председателя и 4 членов суда, назначаемых из строевых офицеров начальником местного гарнизона (командиром порта) по приказу генерал-губернатора или главнокомандующего. Предварительное следствие не проводилось, вместо него использовались материалы охранного отделения или жандармского управления. Обвинительный акт заменялся приказом о предании суду. Судебное заседание проводилось без участия в нем прокурора, защитника или свидетелей защиты при закрытых дверях. Приговор должен был выноситься не позже чем через 48 часов и в течение 24 часов приводиться в исполнение по распоряжению начальника гарнизона. Осужденные имели право подавать прошение о помиловании, однако 7.12.1906 г. военное министерство отдало распоряжение «оставлять эти просьбы без движения». За восемь месяцев своего существования военно-полевые суды вынесли 1102 смертных приговора, однако реально казнено было лишь 683 человека. http://www.stolypin.ru/proekty-fonda/entsiklopediya-petr-arkadevich-stolypin/?ELEMENT_ID=327

Военнослужащих должны были расстреливать, а гражданских лиц вешать. Но из-за нехватки палачей повешение часто заменяли расстрелом, который производился воинскими подразделениями. Командующий Одесским военным округом А.Каульбарс доносил 20 сентября 1906 военному министру, что частые казни «через расстрел производят неблагоприятное впечатление на войска». На этом основании он просил отпустить ему аванс на оплату палачей для совершения казней через повешение вместо расстрела. Однако в этой просьбе ему было отказано.

В Ленинградском филиале Центрального Государственного военно-исторического архива хранится дело 1906 года под названием «Об установлении правил о военно-полевом суде». Оно начинается с бумаги, адресованной от имени главного военно-судного управления 8 июля 1906 г. военному министру. В ней приводится дословно собственноручная надпись Николая II, сделанная им 6 июля 1906 г.

Николай II выразил свою волю в следующих словах: «Напоминаю Главному военно-судному управлению мое мнение относительно смертных приговоров. Я их признаю правильными, когда они приводятся в исполнение через 48 часов после совершения преступления — иначе они являются актами мести и холодной жестокости».

До этого времени в практике военно-окружных судов не было случаев приведения в исполнение смертных приговоров через 48 часов после совершения преступления. На дознание, предварительное следствие, процедуру суда и приведение приговора в исполнение всегда требовалось более продолжительное время, исчислявшееся не часами, а неделями и месяцами. Таким образом, все эти казни оказывались, по квалификации самого Николая II, «актами мести и холодной жестокости». Он мирился с этим 12 лет своего царствования и, наконец, нашел выход избежать «жестокости» при исполнении казни. Всероссийский самодержец руководствовался отнюдь не чувством милосердия. Имеются прямые указания на то, что он преследовал иную цель. Военный министр сообщал 29 июля председателю совета министров Столыпину о воле царя совершать казни не позже 48 часов после совершения преступления. Царь выразил это желание во время доклада ему министра. При этом, как писал министр, царь мотивировал свою волю указанием, «что такое быстрое исполнение наказания будет больше устрашать».

Об этой цели «наибольшего устрашения» царь в своей письменной резолюции предпочел умолчать.

Через шесть дней после издания закона, а именно 26 августа, Николай II повелел военному министру объявить командующим войсками его требование о безусловном применении закона о военно-полевых судах. Вместе с этим командующие войсками и генерал-губернаторы предупреждались, что они будут лично ответственны перед «его величеством» за отступления от этого закона. Так, Николай II с особой настойчивостью проводил в жизнь свой закон о смертной казни.Прошло две недели со времени издания закона, а в Петербурге и в Петербургской губернии еще не было случаев назначения военно-полевого суда. Это очень не понравилось великому князю, родному дядюшке царя, главнокомандующему Петербургским военным округом. Главное военно-судное управление и довело об этом до сведения министра внутренних дел с указанием, что, по мнению «его высочества», были «вполне подходящие случаи» для назначения такого суда.

Центральная власть и высшие местные власти без труда поняли, в чем именно состояла «монаршая воля» Николая II. Они старались внушить кадровым офицерам военно-полевых судов не стремление к законности, а проведение наибольшей суровости приговора. Так, например, Прибалтийский генерал-губернатор 14 декабря 1906 г. писал: «В настоящее трудное время от всех без исключения офицеров надлежит требовать проявления мужественного сознания необходимости действовать решительно в постановлении приговоров, суровость коих нужно признать необходимою для пресечения преступной деятельности отбросов населения, стремящихся поколебать основы государственного строя». http://maxpark.com/community/4375/content/1614110Было предписано доставлять пароход по заранее условленной телеграмме к Николаевскому мосту в указанный час. Здесь его должен ожидать конвой, назначенный воинской частью. Этот пароход следует с осужденным в Кронштадт к форту № 6. С конвоем следует священник, врач, чиновник от градоначальства, палач и чины корпуса жандармов. Эшафот для казни со всеми его приспособлениями должен быть разборный и храниться на форте № 6 вместе с 20 столбами на случай казни через расстрел. По выполнении казни и погребении трупа конвой и участники выполнения казни возвращаются на том же пароходе в Петербург.

Этот распорядок казни был установлен на время навигации. В архивных документах найдено также предписание о выработке специального плана для доставки приговоренных к казни после закрытия навигации, т. е. не водным путем.

В этом же архивном деле штаба гвардии и Петербургского военного округа оказался воспроизводимый нами план местности «Лисий Нос». Здесь, за пороховыми складами, было произведено большинство казней.

В приведенном распоряжении об исполнении смертных приговоров упоминалась разборная виселица. Предшествующая история царизма не знала разборных виселиц. Не известно, чем руководствовался ее «изобретатель». Использование нового сооружения вызвало ряд затруднений и нечто вроде протеста со стороны временного кронштадтского генерал-губернатора. На четвертом месяце действия этого сооружения он писал (23 декабря 1906 г.) С.-Петербургскому градоначальнику, что при каждой казни на Лисьем Носу приходится собирать, а потом разбирать виселицу и проделывать это руками нижних чинов караула военно-пороховых погребов. «Так как караул постоянно меняется, то сборке и разборке виселицы приходится обучать все новых людей». Он считал это несовместимым с воинским званием, а потому и просил высылать каждый раз «особо обученных вольных рабочих». Вместе с тем он просил удалить место казни «в лесок», чтобы ее не видел часовой при пороховых погребах.

Этот небольшой документ полон глубокого значения. Надо предполагать, что если сам кронштадтский генерал заговорил о неудобствах обучения все новых и новых кадров нижних чинов мастерству сборки и разборки виселицы, то он делал это в результате протестов солдат, которых превращал в соучастников выполнения казни. Недаром он же просил скрыть совершение казни подальше в лес, чтобы солдаты охраны порохового погреба не видели отвратительного зрелища повешения, а может быть и не слышали предсмертных призывов к борьбе за свободу, за революцию.

Так начала свою кровавую историю военно-полевая юстиция. Проходил один месяц за другим. В столичных и провинциальных газетах изо дня в день печатались телеграммы о приведении в исполнение смертных приговоров. Сообщались не только одни голые факты, но иногда и некоторые подробности. Если сухие сведения об исполненной казни возмущали общественную совесть небывало большими цифрами повешенных и расстрелянных, то все больше росло негодование широких кругов населения, когда они узнавали о бессудности этих казней.

Шел шестой месяц со времени введения военно-полевых судов. Приближалось время созыва второй сессии Государственной думы. Правительство не сомневалось, что и эта Дума второго созыва не одобрит закона о военно-полевых судах. Между тем по действующему законодательству Положение о военно-полевых судах, принятое советом министров после разгона первой Думы, должно было быть внесено на утверждение во вторую Думу в течение первых двух месяцев ее существования. Неисполнение этого требования означало отказ правительства от продления действия закона. Правительство решило не обращаться к Думе за утверждением закона о военно-полевых судах и отказаться от них.

Совет министров 9 февраля 1907 г. посвятил свое специальное заседание вопросу «о сокращении применения закона о военно-полевых судах». Результаты этого совещания были доложены 15 февраля государю. На соответствующем докладе имеется за подписью помощника управляющего делами совета министров Плеве пометка об ознакомлении царя с этой бумагой.

Едва ли Николай II испытывал удовольствие при прочтении протокола заседания совета министров от 9 февраля 1907 г. Закон о военно-полевых судах, детище его державной воли, явно проваливался. Правда, за шесть месяцев своего действия это Положение о военно-полевой юстиции отняло множество жизней в порядке внесудебной расправы, но все же царь не рассчитывал на такую кратковременность существования спроектированного им закона.

Совет министров в пространной записке царю докладывал в очень сдержанных выражениях о необходимости отступления военно-полевой юстиции по всей линии фронта. Он говорил о вынужденности издания закона 19—20 августа 1906 г. ввиду роста в «небывалых размерах преступной деятельности революционных организаций». Министры находили, что более чем пятимесячное действие военно-полевых судов «привело ныне к некоторому, по сравнению с недавним прошлым, успокоению». Поэтому «обстоятельства, вызвавшие применение столь чрезвычайной меры, как военно-полевые суды, если не исчезли, то в значительной степени утратили свою остроту, продолжение же деятельности военно-полевых судов, вызывая в некоторых кругах общества резкое недовольство, может неблагоприятно отразиться на совместной работе правительства с законодательными учреждениями…».

Совет министров заканчивал свой доклад предложением не вносить закон 19—20 августа 1906 г. в Государственную думу с тем, чтобы он прекратил свое действие 20 апреля 1907 г. Для того же, чтобы подготовить переход от чрезвычайной юстиции к обычной, министры предлагали «преподать генерал-губернаторам и главнокомандующим циркулярные указания о необходимости по возможности воздерживаться на будущее время от применения военно-полевых судов». В качестве обоснования этого отступления министры указывали, что каждый случай применения этого закона за время действия Государственной думы приведет к ее вмешательству в действия исполнительной власти.

Потребовалось почти шесть месяцев самой упорной борьбы передовой русской общественности, чтобы заставить правительство отказаться от военно-полевой юстиции.

Думаю не удивительно, что практика применения смертной казни П. А. Столыпиным подвергалась резкой критике со стороны его современников. Так, С. Ю. Витте так характеризовал эту деятельность: Столыпин «казнит совершенно зря: за грабёж лавки, за кражу 6 рублей, просто по недоразумению… Можно быть сторонником смертной казни, но столыпинский режим уничтожил смертную казнь и обратил этот вид наказания в простое убийство, часто совсем бессмысленное, убийство по недоразумению». http://www.diletant.ru/blogs/5628/3151/

Этот день в истории: 1907 год — в России упразднены военно-полевые суды

3 мая 1907 года в России были упразднены военно-полевые суды, которые были введены в стране правительством Столыпина для борьбы с революционным террором. За восемь месяцев своей деятельности эти суды вынесли 1 102 смертных приговора, однако реально казнено было лишь 683 человека.

«Положение Совета министров о военно-полевых судах» было принято 1 сентября 1906 года по инициативе П. А. Столыпина в порядке междумского законодательства. Этот было сделано для ускорения судопроизводства по делам о гражданских лицах и военнослужащих, обвиняемых в тяжких преступлениях, в тех случаях, когда за очевидностью преступления нет необходимости в дополнительном расследовании.

Военно-полевые суды вводились как чрезвычайная мера в борьбе с революционными выступлениями и террористическими актами, число которых в 1906 году возросло. Непосредственным поводом послужил взрыв дачи Столыпина на Аптекарском острове 12 августа 1906 года, при котором погибли 27 человек и были ранены 32 человека, в том числе сын и дочь Столыпина.

Военно-полевые суды вводились в местностях, объявленных на военном положении или положении чрезвычайной охраны. За 1906 — 1907 годы они были введены в 82 губерниях из 87, переведенных на военное положение или положение чрезвычайной охраны.

Военно-полевой суд состоял из председателя и 4 членов суда, назначаемых из строевых офицеров начальником местного гарнизона по приказу генерал-губернатора или главнокомандующего. Предварительное следствие не проводилось, вместо него использовались материалы охранного отделения или жандармского управления. Обвинительный акт заменялся приказом о предании суду. Судебное заседание проводилось без участия в нем прокурора и защитника, хотя при этом допускались допросы свидетелей со стороны обвинения (чаще всего в их роли выступали чины полиции).

Приговор должен был выноситься не позже, чем через 48 часов и в течение 24 часов приводиться в исполнение по распоряжению начальника гарнизона. Осуждённые имели право подавать прошение о помиловании, однако 7 декабря 1906 года военное министерство отдало распоряжение «оставлять эти просьбы без движения». За восемь месяцев своего существования военно-полевые суды вынесли 1 102 смертных приговора, однако реально казнено было лишь 683 человека.

Правительство не вносило закон о военно-полевых судах на рассмотрение Государственной Думы, понимая, что он не будет утвержден. «Положение Совета министров о военно-полевых судах» от 1 сентября 1906 года автоматически потерял силу 3 мая 1907 года в связи со сроком окончания полномочий правительства, которое постоянно находились под прессом общественной критики. Однако в итоге, вследствие принятых мер, революционный террор был подавлен, перестал носить массовый характер, проявляясь лишь единичными актами насилия.

Так же в этот день:

1904 год — запатентована первая письменная ручка

1867 год — основано Российское общество Красного Креста

Об учреждении военно-полевых судов (1906 г., августа 19) (Извлечение)

Совет Министров полагал:

1. На основании статьи 87 Свода Основных Государственных Законов, издания 1906 года: в местностях, объявленных на военном положении или в положении чрезвычайной охраны, Генерал-Губернатором, главноначальствующим или облеченным их властью лицам предоставляется в тех случаях, когда учинение лицом гражданского ведомства преступного деяния является настолько очевидным, что нет надобности в его расследовании, передавать обвиняемого Военно-Полевому Суду, с применением в подлежащих случаях наказания по законам военного времени, для суждения в порядке, установленном нижеследующими правилами:

1) Военно-Полевой Суд учреждается по требованию Генерал-Губернаторов, главноначальствующих или лиц, облеченных их властью, в месте по их указанию начальниками гарнизонов или отрядов и главными командирами и командирами портов, по принадлежности, в составе председателя и четырех членов из офицеров от войска или флота.

2) Распоряжение Генерал-Губернаторов, главноначальствующих или лиц, облеченных их властью, должно следовать безотлагательно за совершением преступного деяния и по возможности в течение суток. В распоряжении этом указываются лицо, предаваемое суду, и предмет предъявляемого обвинения.

3) Суд немедленно приступает к разбору дела и оканчивает рассмотрение оного не далее, как в течение двух суток.

4) Разбирательство дел производится при закрытых дверях…

5) Приговор, по объявлении на суде, немедленно вступает в законную силу и безотлагательно, и во всяком случае не позже суток, приводится в исполнение по распоряжению военных начальников, указанных в статье первой настоящих правил.

Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. Т. 25. № 28252.

С началом Первой мировой войны забот у министра юстиции и генерал-прокурора Щегловитова прибавилось — надо было ориентировать своих подчиненных на работу в новых условиях. Справедливости ради отметим, что Иван Григорьевич не только негативно относился к вступлению России в войну (он отлично понимал, к каким катастрофическим последствиям это может привести), но даже вместе с министром внутренних дел Н. А. Маклаковым направил императору доклад, в котором указывал на необходимость скорейшего окончания войны и примирения с Германией, родственной России по политическому строю.

В связи с военными действиями Щегловитов разослал прокурорам и председателям судебных палат и окружных судов несколько циркулярных указаний. Вот некоторые из них:

Циркулярное распоряжение министра юстиции И. Г. Щегловитова

от 18 февраля 1915 года о порядке судебной защиты

иностранных подданных воюющих стран

По имеющимся в Министерстве юстиции сведениям, на практике возбуждали сомнения и отчасти разрешались судебными установлениями неоднобразно вопросы о том: I, имеют ли право на судебную защиту в России австрийские, венгерские, германские и турецкие: 1) подданные: а) находящиеся за пределами России, б) находящиеся в ней; 2) акционерные общества: а) признанные по международным соглашениям; б) допущенные к операциям в России: а) по Высочайше утвержденным особым Положениям Комитета или совета министров (Высоч. утв. 9 ноября 1887 г. пол. ком. мин., собр. узак. 1886, ст. 4) и б) на основании Высочайше утвержденного 8 июля 1888 г. Положения комитета министров (собр. узак., ст. 873); 3) товарищества полные и на вере: а) не зарегистрированные в России, б) зарегистрированные; II, имеет ли кто-либо и кто именно из указанных в предыдущем (I) вопросе лиц право выступать на суде через поверенных, и сохраняют ли силу доверенности, выданные ими до воспоследования Высочайшего Указа 28 июля 1914 г.

(собр. узак., ст. 2104) или после сего срока, и влечет ли один факт принадлежности доверителя к числу лиц, указанных в вопросе I, насколько за ними вообще признается право выступать на суде чрез поверенных, обязанность для суда требовать от поверенного доказательств сохранения силы выданной ему доверенности; III, допускается ли предъявление в России исков, подсудных по тем или иным основаниям русским судебным установлениям, к лицам, упомянутым в вопросе I и не имеющим права на судебную защиту, и каков порядок вызова их по сим делам; IV, допускается ли подача жалобы (апелляционной, кассационной или частной) ответчиком, имеющим право на судебную защиту, на состоявшееся уже решение или определение по иску лица, не имеющего ныне права на судебную защиту, и, в утвердительном случае, каковы последствия уважения или неуважения таковой жалобы; V, какое направление и по почину ли суда или по просьбе противной стороны, надлежит давать ныне производящимся в судебных установлениях гражданским делам, возникшим как до, так и после воспоследования Высочайшего Указа 28 июля 1914 г. (собр. узак., ст. 2104) и находящимся в стадии: а) рассмотрения по существу, б) кассационного производства и в) исполнения решения, когда в этих делах участвуют не имеющие права судебной защиты лица а) в качестве истцов и взыскателей, б) в качестве ответчиков и должников и в) в качестве просителей, домогающихся ограждения своих прав в особом порядке (как то: принудительное исполнение по актам, охранительное производство и прочие частные производства).

Вследствие сего и на основании статьи 259-1 учреждения судебных установлений изъясненные вопросы были предложены мною на обсуждение и законное постановление Правительствующего Сената. Войдя в рассмотрение сего дела, общее собрание первого и кассационного департаментов Правительствующего Сената резолюциею, состоявшеюся 9 текущего февраля постановило признать; I, что подданные воюющих с Россиею держав права на судебную защиту не имеют; II, что 2 вопрос разрешается отрицательно; III, что вопросы 3 и 4 разрешаются утвердительно в том смысле, что иск против иностранца предъявляется к опеке; IV, что дела о которых упоминается в п. V предложения, в каком бы положении они ни находились, если они возникли до начала войны, приостанавливаются, а если по объявлении войны, то прекращаются и в обоих случаях по почину суда.

О таковом разъяснении Правительствующего Сената имею честь сообщить гг. председателям и прокурорам судебных мест для руководства и соответственного постановления в известность надлежащих должностных лиц и учреждений.

Центральный исторический архив г. Москвы. Ф. 142, оп. 19, д. 290, наряд 1914 и 1915 гг., л. 10—11.

Циркуляр министра юстиции

и генерал-прокурора И. Г. Щегловитова

прокурорам окружных судов от 27 марта 1915 года

Циркуляром Министра юстиции от 28 мая 1879 года за № 9823 судебным следователям было вменено в обязанность по всем вопросам, касающимся места жительства или места службы низших чинов, обращаться по принадлежности к уездным воинским начальникам или к командирам и начальникам войск.

Циркуляром от 9 марта 1915 года № 11261 возможность допроса лиц, принадлежащих к составу действующей армии, представляется в крайне «ограниченных пределах» и к тому же вызываемые необходимостью отдельные требования и депеши должны быть препровождаемы подлинные судебными следователями в 1-й департамент Министерства юстиции на предмет дальнейшего направления их в главное военно-судное управление.

Настоящим циркуляром подтверждаем, что судебные следователи могут обращаться в Главное управление Генерального штаба (по мобилизационному отделу) за справками о местонахождении воинских чинов лишь в тех случаях, когда будет точно установлено, что названные чины состоят в определенной запасной части, не вошедшей в состав действующей армии.

Центральный исторический архив г. Москвы. Ф. 142, оп. 19, д. 290, наряд 1914 и 1915 гг., л. 12.

И. Г. Щегловитов, по оценкам современников, был одним из самых эрудированных юристов того времени. Он состоял действительным членом Юридического общества при С.-Петербургском университете. Именно Иван Григорьевич впервые дал научную разработку судебной фотографии, для чего в бытность свою прокурором в Петербурге учредил судебно-фотографическую лабораторию. Активно занимался в Международном союзе криминалистов. За свою жизнь он опубликовал множество статей и несколько книг по юриспруденции, написал учебник по курсу судоустройства, читал лекции в Императорском училище правоведения.

К И. Г. Щегловитову часто обращались руководители различных центральных ведомств и учреждений с просьбами, касающимися не только правовых вопросов. И он всегда старался помочь. Так, в 1912 году Императорская Академия наук просила принять «возможные меры к сохранению бесценных для науки материалов по истории сектантства в России». Дело в том, что начиная с XVIII века, в империи проводились многочисленные судебные процессы против различных сект. В качестве вещественных доказательств у сектантов зачастую отбирались редкие рукописные книги, такие как «Двуглавые Алфавиты», «Животные Книги», «Псалтырники», «Сионские песенники», «Страды», печатные старинные книги, переписка частных лиц-сектантов и сектантских общин между собой, различные «послания» и «вести», картины, фотографии, предметы культа и прочее. Весь этот ценный материал обычно приобщался к полицейскому дознанию, фигурировал во время предварительного следствия и в судебных процессах, а затем вместе с делом оседал в архивах судебных учреждений. Кроме того, члены сект во время предварительного следствия и на суде давали интересные показания о своей деятельности, иногда даже писали пространные исповеди и т. п.

В связи с ходатайством Академии наук, в целях сохранения для науки всего этого материала, крайне важного для изучения истории религиозных движений в России, И. Г. Щегловитов 21 августа 1912 года направил председателям судебных мест империи специальное циркулярное указание. В нем он предлагал все материалы, связанные с историей сектантства, по истечении десятилетнего срока хранения в архивах судебных мест, направлять в библиотеку Академии наук для вечного хранения в ее Рукописном отделе.

К 1915 году И. Г. Щегловитов стал заметно тяготиться своими обязанностями по руководству Министерством юстиции. К тому же на него и ряд других министров с ярко выраженным правым уклоном продолжались резкие нападки со стороны думских фракций. Чтобы как-то успокоить общественное мнение и разрядить обстановку, император Николай II отправил в отставку министра внутренних дел Маклакова, обер-прокурора Святейшего Синода Саблера и министра юстиции Щегловитова.

Письмо императора Николая II на имя И. Г. Щегловитова

Иван Григорьевич. Глубокие юридические познания и исключительная служебная опытность по ведомству Министерства юстиции побудили Меня вверить вам в 1906 году управление означенным министерством. На этом ответственном посту вы с отличающими вас непоколебимою преданностью делу и неослабною энергиею всемерно способствовали поддержанию на должной высоте авторитета судебной власти, а также прилагали заботы о желательных усовершенствованиях в деле отправления правосудия. Ныне, для восстановления пошатнувшегося здоровья, вы ходатайствуете об увольнении вас от должности министра юстиции.

Удовлетворяя эту просьбу, Я считаю приятным долгом изъявить вам за плодотворные и неустанные труды искреннюю Мою признательность.

Пребываю к вам неизменно благосклонным и благодарным. (Последнее слова император вписал в текст собственноручно. — Авт.)

Николай.

В Царском Селе,

6 июля 1915 года.

Звягинцев А. Г., Орлов Ю. Г. В эпоху потрясений и реформ. Российские прокуроры. 1906—1917. М., 1996. С. 75.

В связи с отставкой И. Г. Щегловитова (о ней стали говорить уже заранее) произошел один курьезный случай. Прокурор Московской судебной палаты направил своим подчиненным письма, в которых предлагал «отметить» длительную службу Щегловитова на посту министра юстиции. Вот одно из таких писем:

Письмо прокурора Московской судебной палаты

прокурору Рязанского окружного суда

Ф. П. Слетову от 2 июля 1915 года

Ввиду отставки Статс-Секретаря И. Г. Щегловитова с поста министра юстиции после девятилетнего пребывания во главе ведомства, среди членов судебного ведомства г. Москвы возникла мысль чем-либо ознаменовать продолжительное служение Ивана Григорьевича. — При этом намечалось в качестве предположения и в зависимости от размеров собранных средств: или поднесение Его Высокопревосходительству иконы Владимирской Божией матери от чинов судебного ведомства округа Московской судебной палаты, или учреждение при благотворительном обществе капитала имени И. Г. Щегловитова.

Сообщая о сем Вашему Высокородию, прошу Вас в самом непродолжительном времени уведомить меня, пожелаете ли Вы и кто-либо их Ваших товарищей принять участие в означенном чествовании бывшего министра юстиции. — Имея вместе с тем вид, что участие в осуществлении возникшего в Москве предположения отнюдь не представляется обязательным, причем никто из лиц, пожелавших присоединиться к этому начинанию, не стеснен размерами пожертвований.

Центральный исторический архив г. Москвы. Ф. 131, оп. 24, д. 504, л. 11—11 об.

Несмотря на приписку о том, что мероприятие это — сугубо добровольное дело, чиновники на местах восприняли письмо как приказ. Председатель Тамбовского окружного суда, например, распорядился удерживать из жалованья подчиненных ежемесячно по 2 рубля 50 копеек на учреждение стипендии имени Щегловитова в одном из университетов. Некоторые лица открыто заявляли, что они не желают участвовать в «увековечивании имени Щегловитова». Посыпались жалобы в Министерство юстиции, и тогда министр (им был уже Н. А. Добровольский) направил в подведомственные места специальный циркуляр, в котором вынужден был напомнить ретивым подчиненным, что «никого нельзя обязывать делать отчисления из жалованья».

Новым министром юстиции и генерал-прокурором стал «убежденный законник», «умный и честный человек» (по отзывам современников) А. А. Хвостов. Сам он рассказывал об этом следующее: Я жил деревне, когда получил из Вильно от возвращавшегося из Ставки И. Л. Горемыкина (в то время — председатель Совета министров. — Авт.) телеграмму, с просьбой приехать в Петербург. Из телеграммы я понял, что меня желают экстренно привлечь в ряды, так сказать, действующей армии, и, думая, что Горемыкин хочет это сделать исключительно по своей инициативе, поехал в Петербург с определенной целью отказаться. По приезде я видел Горемыкина, предложившего мне, как единственному, по его словам, кандидату государя, пост министра юстиции. Считая себя обязанным исполнить Высочайшую волю, я хотя и доложил государю, что болен, но сказал, что опасности в том, что через две недели принужден буду выбыть из строя — нет, и государю угодно было меня назначить министром юстиции. Чем была вызвана отставка моего предместника я не знаю. Почему государь остановился на мне — думаю, что по представлению И. Л. Горемыкина, с которым я знаком еще со времен ревизии сенатором Шамшиным Самарской и Саратовской губерний».